Человек, в отличие от животного, рождается ещё не тем, кем он может и должен быть (а именно – разумным существом) [1]. Его потенция актуализируется только в обществе, посредством приобщения к коллективным ценностям – языку, традициям общежития, представлениям о мироздании и собственном предназначении, знаниям, материальным и нематериальным артефактам... Главная функция культуры как самовоспроизводящейся системы ценностей – пробуждать и развивать надприродные, «спящие» потребности, способствовать возрастанию членов общества «от человекообразия – к Человечности».
Любые национальные культуры – это производные единой человеческой цивилизации и, отражаясь во множестве характеров народов (в их мировоззрении, в их духе), общечеловеческая культура совершает «путь от замкнутого единства через раскрытое множество к раскрытому единству» [2].
Отличия отдельных культур заключаются в комплексе желаний, которые они способны возжечь в человеке, а значит – в системе ценностей, которую они создают и транслируют.
Несмотря на то, что человек отличается «безграничностью своих потребностей и их способностью к расширению» [3], все они принципиально разделяются на две группы – чувственные (природные) и духовные, каждое из которых порождают соответствующие им ценности. Это различие даёт основание типологизировать культуры исходя из доминирования ценностей той или другой группы [4]. Результат такого анализа в целом совпадает с общепринятым традиционным разделением на «консервативный Восток» (как исток и хранитель религий и искусств) и «инновационный Запад», славящийся достижениями наук и технологий.
Сегодня преобладают такие критерии «развитых стран», как экономическое благополучие, техническая мощь, упорядоченность социальной жизни, отлаженность коммуникаций, доступность различных благ – всё, чем гордится современная чувственная цивилизация Запада. Русское мировоззрение с этих позиций оценивают, как враждебное мировому порядку – отсталую азиатчину, мнящую себя наделённым «особенной статью» Богоносным народом, но в реальности представляющую лишь результат неудачных социальных экспериментов, тормозящих всякое развитие.
Призывая все народы к подражанию своему образу жизни, преуспевающий западный мир демонстрирует своё превосходство над «заблудшим» Русским миром, как бы говоря:
«Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами:
Глупец, хотел уверить нас,
Что Бог гласит его устами!
Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!» [5].
Преимущество взращённого на европейских ценностях общества потребления бесспорно в одном – в умении отвечать на природные, филистерские запросы человека (грубо говоря, удовлетворять требования: «хлеба и зрелищ!»), но при этом вытесняя на периферию высшие потребности духа. Надприродные ценности уходят из массового потребления, либо теряют в нём духовное содержание (примеры тому: «любовь» приобрела смысл «совокупление», «разум» – «расчётливость» и т. п.), утрачивают свои позиции в языковой иерархии, воспроизводясь исключительно на уровне элитарных и маргинальных «резерваций» культуры [6]. Такая её функциональная неполноценность – признак вовсе не «апофеоза цивилизации», но деградирующего, «закатного» общества.
Идеационный Восток, сберегая традицию, сохраняет вместе с тем главное достоинство культуры – способность пробуждать духовные потребности, сковывая ими животную разнузданность желаний. Созданные восточными народами художественные артефакты, остаются непревзойдёнными по масштабам и богатству, на их фоне бледнеют остальные страны света.
Развитая культура осуществляет своё подлинное предназначение во всей полноте и силе, когда раскрывает до конца все потенции человека, поднимает его в самоактуализации «к воистину Божественным пределам». Перфекционизм Русского умонастроения (убеждённость в том, что идеал может и должен быть достигнут) – это хотя и нематериальное, но тем не менее очевидное свидетельство наличия потребности в сознании абсолютного величия Человека [7]. Эта наивысшая потребность, занимающая приоритетное положение у высокоразвитой личности, наиболее ярко проявляется в русском характере и привносит в народное мировосприятие такие ценности, которые трудно обнаружить (в их максимально адекватном значении) в любой другой массовой культурной среде: достоинство, служение, братство, коллективизм, воля, великодушие, бескорыстие, жертвенность, справедливость, соревновательность…
Подлинное достоинство и, как ни парадоксально, неотрывные от него патернализм и служение проистекают исключительно из преклонения перед абсолютным величием, которым наделён общественный человек. Видение возможности этого величия в себе и в другом, позволяет преклоняться и самоотверженно служить Ему, не теряя собственного достоинства.
«Я телом в прахе истлеваю, умом громам повелеваю, я царь — я раб, я червь — я Бог!» [8] – таково настоящее русское самоощущение не только представителей культурной элиты, оказавшихся «на дне» социальной лестницы интеллектуалов или маргиналов из «поколения дворников и сторожей». Оно проявлялось также среди «низших сословий» даже на каторге и во время казни.
Иные культуры, если и поднимают до понимания (и чувства) значимости человека, то лишь относительной, поэтому в их рамках ничто в людях не заслуживает поклонения и место достоинства занимают превосходство и «права человека», а место служения и патернализма – подчинение и покорность.
Завершающаяся самоактуализация русского сознания позволяет прозревать такую же потенцию в любом другом человеческом существе, «стать братом всех людей», как определил русский пророк Достоевский (совпадая в этом с евангельской заповедью [9]). На Русском культурном поле невозможно вырастить такие мировоззрения, как нацизм и расизм, делящие людей на свехчеловеков и недочеловеков (к чему склонен западный дух), а также замкнуться в себе и быть безучастным к судьбам братьев-человеков на других концах Земли (склонность восточного духа). Отсюда же проистекают русская безграничная экспансивность, мессианская устремлённость, озабоченность мировыми проблемами, а не обустройством своего бытия. По убеждению русского правдоискателя Льва Толстого, «для бессмертной души нужно такое же и дело бессмертное, как она сама. И дело это, бесконечное совершенствование себя и мира – и дано ей».
Всемирное братолюбие также придаёт самоценность подлинному коллективизму, или общинности. Несмотря на то, что солидаризм имеет место во всякой культурной среде в качестве значимой ценности, в культурах чувственного, потребительского типа он несёт инструментальную ценность, порождаемую генетическими потребностями природных людей (это подтверждается западным отношением к государству как средству благополучия граждан, а не как к объекту служения граждан). В восточных культурах коллективизм носит локальный, практически трайбалистский характер, братское отношение распространяется только на представителей своего народа, в лучшем случае – своего культурного типа.
Вскормленный Русской культурой нравственный радикализм, наполняет привычные ценности Запада высоким духовным содержанием, принципиально преобразуя их: конкуренцию – в соревнование (ревностное служение), право – в честь (честное слово), «свободу человека» – в добровольность (добрую волю), снисхождение – в великодушие и милосердие; ценности Востока – примиряет с природными потребностями человека и, тем самым, расширяет их до всечеловеческих.
Воспроизводство на протяжении веков наивысшей, не усвоенной никакими другими народными организмами (но доступной всякому, рождённому человеком) общечеловеческой ценностной системы даёт силу Русскому миру быть не только устойчивой интегральной культурой, включающей в себя общие всем человекам ценности как Запада, так и Востока, но быть «лицом» всей земной цивилизации, её полнотой и её центром. Нельзя не согласиться с остроумным замечанием нынешнего русского Президента: «Это не Россия находится между Востоком и Западом. Это Восток и Запад находятся слева и справа от России».
Систему русских ценностей с полным правом можно определить как завершённую «пирамиду» системы ценностей всечеловеческих (поэтому можно сказать: «поскреби настоящего Русского и найдёшь кого угодно» и наоборот: «поскреби любого человека и найдёшь спрятанного русского»).
Будучи осмыслена именно таким образом, Русская культура несомненно является единственным основанием для любого рода общей конструктивной деятельности человеческой цивилизации во всякой сфере, обнаруживающей неразрешимые противоречия в глазах других наций. В ретроспективе мы можем наблюдать плоды её действия – в предельно синтетическом языке, в воспринявших всё ценное от других народов соборных традициях, в интеграционном имперском строительстве, в симбиотическом мультирасовом и мультирелигиозном сожительстве народов, в глобальной по значимости литературе и вдохновительном новаторском искусстве. Задача ближайшей перспективы – показать её мощь также в самой значительной из трёх духовных сфер – науке.
Подлинно Русская наука, будучи произведением духовной культуры нашего народа не может не выражать её совершенную полноту, причём не только экстенсивную – как система наук и как система научных систем, но (что самое важное) интенсивную – познаваемость и познанность абсолютной истины [10]. Такая наука и есть воистину единая мировая наука, не имеющая оппонентов, и она должна занять подобающее ей место в развитии мысли, как заняло его в мировой истории Русское государство.
Чтобы ощутить ту ответственность перед человечеством и родиной, которая лежит на нас – переносчиках Русских ценностей, следует вспомнить слова Суворова: «Природа произвела Россию только одну — она соперниц не имеет».

Список литературы

1. Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет. В двух томах. Т.2. М.: Мысль, 1971. С. 61
2. Зиммель Г. Избранное. Т. 1. Философия культуры. пер. с нем. М., 1996. С. 446
3. Маркс К. Капитал. Глава шестая. Результаты непосредственного процесса производства / Сочинения. Т. 49. С. 122
4. Сорокин П. А. Социокультурная динамика // Человек. Цивилизация. Общество: / Пер. с англ. — М.: Политиздат, 1992. С. 18
5. Лермонтов М. Ю. Пророк. стихотворение
6. Освальд Шпенглер. Закат Европы. Т. 1. Образ и действительность. Новосибирск: ВО "Наука". Сибирская издательская фирма, 1993. С. 427-428
7. Фукуяма Ф. Конец истории и последний человек. М: ООО «Издательство АСТ», 2004 год. С. 123
8. Державин Г. Р. Бог. Стихотворение
9. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета (Синодальный перевод). Деяния Святых апостолов, 17 гл., 26 ст.
10. Гегель Г.В.Ф. Работы разных лет. В двух томах. Т.2. М.: Мысль, 1971. С. 95