Развитие – это необратимое, направленное и закономерное изменение [1].
Направленность развития может трактоваться как прогрессивная (эволюционизм), регрессивная (инволюционный взгляд) и циклическая (бег по «кругу сансары»).
Разность трактовок одного и того же процесса определяется различием выделяемой закономерности. Так, проекция закона возрастания энтропии на процессы развития даёт видение инволюции, деградации, разложения. Применение «законов кармы» (т.е. воздаяния) приводит к рассмотрению развития как повторяющихся периодов. Через призму законов мышления (спекулятивной логики) развитие определяется как совершенствование, восхождение. Поэтому развитие мысли и историю человечества мы рассматриваем в виде прогресса.
Применение законов позволяет предвидеть результат, каковой во всех трёх вариантах сводится к одному – завершению (прекращению) процесса развития, к покою. Применительно к физическому, материальному миру стремление к покою (или равновесию) соответствует принципу инерции («принцип стационарности действия»). В мире духа закономерный результат – это синтез, гармония, решённые противоречия человека («душевный покой») и общества («социальное равновесие» [2]).
Исторический прогресс как постепенное достижение результата общественного развития можно разделить на определённые качественные ступени, исходя из различных аспектов. Например, развитие «производительных сил» описывают в виде технологических эпох (первобытная-аграрная-индустриальная- информационная...), развитие «производственных отношений» – как общественно-экономические формации, духовно-этическое развитие – как культурные эпохи (античность-средневековье-возрождение-новейшее время…).
В сфере социальных отношений осознаваемый результат приобретает форму общественного идеала, определяется в качестве цели и порождает комплекс ценностей – таких, как гуманизм, мир, любовь, истина, единство, свобода... Несмотря на то, что локально эти ценности «могут быть достигнуты в каждую эпоху, и действительно – в определенных границах – достигаются; постоянно теряясь и будучи потерянными, они обретаются вновь… каждое поколение осуществляет их на свой манер» [3, с.170], – направленность развития к гармоничному обществу остаётся неизменной, цель и ценности не теряют своей актуальности и значимости.
Ценности – это определения общественного идеала, поэтому в каждом сознании имеют свой характер в зависимости от представлений человека об идеальных социальных отношениях; они могут изменяться, исчезать и появляться, но также передаваться и усваиваться (что абсолютно необходимо в воспитательном процессе).
Все общечеловеческие ценности взаимопроникнуты, перетекают друг в друга, т.к. являются различными атрибутами одной и той же общечеловеческой цели – социального равновесия. Обретение любой из них возможно лишь совместно с обретением остальных – в достигнутой цели (которая, в свою очередь, осуществляется через реализацию всего комплекса ценностей).
Существенной чертой общественной гармонии является уравновешенность различных стремлений – воль в самом широком смысле (когда говорят о «воле к жизни» пробивающего препятствие земной толщи ростка, речь идёт даже не о желании – каковым наделены лишь высшие организмы, – а о стремлении, заложенном биологической программой). Поэтому свобода (которая есть беспрепятственное осуществление воли) – первейшая и насущнейшая всеобщая ценность, наиболее очевидно привязанная к социальному равновесию так, что всё развитие человечества можно рассмотреть как «прогресс в сознании свободы» [4, с.72].
Воля «состоит из множества разнообразных форм …и бесчисленного количества явлений, борющихся против самих себя в непрерывном и деструктивном противоречии. Эта вечная, не имеющая конца "борьба за существование" может быть обнаружена не только в царстве зверей, но и в царстве растений и неодушевленном мире» [5, с.245]. Такая многосторонность воли в себе и есть противоречие – осуществляя свою свободу через выбор одной, она отказывается от осуществления остальных своих сторон, возвращаясь таким образом в несвободу.
Внутреннее противоречие воли может найти решение в её умножении, когда воля, реализует множество своих сторон через другие воли, в которых она остаётся собой. Пример тождественного умножения мы находим в любящей семье (или в дружной артели). Такие несовместимые в одном индивиде действия, как добывание пищи (мамонта) и одновременное её приготовление, война и в то же время «хранение очага» и потомства находят реализацию через семью и общину. Так же через артельное разделение труда реализуются противоположные стороны человеческой деятельности (умственный и физический труд), расширяя её свободу. Таким образом внутренняя свобода индивида может обретаться, только в обществе других людей (с которыми он себя отождествляет, т.е. там, где есть любовь).
Умножение воли вовне порождает следующее противоречие – с другими, чуждыми волями, где свобода одного осуществляется так или иначе через ущемление свободы другого.
Помимо частной воли «существует коллективная воля, воля более высокого порядка, чем индивидуальная» [6, с. 224], и только коллективная воля способна устранить противоречия нетождественных воль путём регламентации отношений и распределения благ. Правила поведения, порядок в коллективе предоставляют бóльшую свободу индивиду, нежели хаос «борьбы всех против всех».
Здесь возникает более сложное противоречие, препятствующее полноценному осуществлению свободы – противоречие воли коллективной и индивидуальной, когда свобода отдельного человека подавляется необходимостью соблюдения правил, а само общество также несвободно, поскольку состоит по большей части из несвободных людей.
В рамках общего регламента свободны лишь немногие – те, кто воспринимает необходимость правил как своё (кто «играет по своим правилам»). «Лишь такая воля, которая повинуется закону, свободна, потому что она повинуется самой себе и оказывается у самой себя и свободной… противоположность свободы и необходимости исчезает» [4, с.90]. Так, даже армейские порядки, удерживая весь «личный состав» в казарменной несвободе, предоставляют возможность быть свободными командирам и героям, отождествляющим себя с армией и её задачами.
Только посредством любви, т.е. в отождествлении с другим и с целым (как и в гармоничной семье) воли индивидуумов не противостоят друг другу и не порабощены внешними правилами, а свободно жертвуют своей частностью, реализуя себя самого в другом и в целом.
В осознаваемой как необходимая несвободе закона являет себя свобода, но в свободе как осознанной необходимости ещё остаётся сторона несвободы, нарушающая гармонию воль.
Поскольку общество обладает волей, оно также стремится к обретению собственной свободы, формируя свои цели и ценности. На уровне нации цели сообщества выражаются в самосохранении (сохранении общности), в сохранении и развитии национальной культурной особенности, национальных ценностей. В следовании своим целям народная воля отстаивает свою независимость и свободу. Неприятие воли народа (а значит, его свободы и независимости) отчуждает от национального организма и порождает маргинальные взгляды, вроде: «надо было сдаться Гитлеру, пили бы "баварское"».
Общие коллективные ценности и цели не обязательно совпадают с каждой из множества индивидуальных, поэтому регламентация отношений приобретает весьма важное значение в процессе решения противоречия частной воли и воли целого – народного индивидуума (в частности, решая задачу самосохранения общества от внешнего и внутреннего разрушения).
Наиболее строгая и наиболее внешняя форма регламента – законы имеют одним из недостатков унификацию, и чем более детально они прописаны, чем больше сфер жизни они охватывают (как, например, в еврейской Торе), тем более несвободной оказывается отдельная личность в её особенности. Противоречие между волей личности и общества оказывается не решённым, но усугублено односторонним выбором в пользу свободы общественного организма диктовать всем членам свою волю. Свобода же всех и каждого проявлять своеволие (в силу либеральности законов или их неработоспособности), по сути – анархия, лишает общество возможности осуществлять общие цели, обесценивает его свободу.
Равновесие воли целого и частей невозможно установить принуждением, посредством господства закона (как невозможно заставить любить), но оно не обходится без общих правил, роль которых играют образованность, воспитанность и культурность – составные части традиции социальных отношений. Они (как и национальная традиция в целом) не внешни для человека, но есть основа его мировосприятия, разделяющего общие цели и ценности.
Культурная традиция, свободная от формализма законов, не только даёт проявиться через себя всему «цветущему многообразию» индивидуальностей, но обогащает и укрепляет себя в этом многообразии. Она создаёт идеальную среду, избавленную от препятствий (со стороны общества), для осуществления всеобщей свободы – свободы всех и свободы целого.
Уравновешенность общей и частных воль во всеобщей свободе ещё не делает свободным каждого – внутренние противоречия самой воли могут быть решены лишь собственными усилиями индивида. Свободное общество не может не быть включено в эту работу совместно с каждым своим членом. Воспитание, образование, традиционные правила – всё направлено на освобождение человека и, соответственно, на самосохранение общества в качестве свободного. Впрочем, остаются творческие сферы, не охватываемые регламентом – т.н. частная жизнь, где человек предоставлен стихии собственных проб и ошибок и поэтому имеет право на её тайну (для действительно свободного человека, завершившего свои «эксперименты», сохранение тайны личной жизни теряет актуальность).
Историческое движение к равновесию воль – если рассмотреть его как спиральное развитие – можно разделить на этапы по степени его удержания и избавления от крайностей дисбаланса. Наиболее наглядно оно проступает на примере Русского мира, где эти ступени совпадают с идейно-религиозными периодами – языческим, царским (христианский), имперским (разложение религии), советским (атеистическая религия коммунизма) и грядущим глобальным. (Сегодня мы живём в своего рода смутное время, которое предваряет начало завершающего этапа.)
В лице русского народного организма наиболее мощно проявила себя всечеловеческая общественная воля – в её стремлении к общечеловеческой цели, к всеобщей свободе.
Об этом свидетельствует, прежде всего, принятие и вековая приверженность христианским ценностям – ценностям свободы и любви, которые в Учении Христа выступают как одно с познанием истины (с Правдой). «Познаете истину, и истина сделает вас свободными», «Бог есть дух, а где Дух Господень, там свобода», «Бог есть любовь», «ищите прежде... правды Его [Бога]», «и найдёте покой душам вашим» ...
Другое свидетельство – построение отношений с присоединёнными и покорёнными народами и их культурами, которые не уничтожались, не грабились, не порабощались, как это делали культурно и этически не развитые западные империи, но каждому предоставлялась возможность развивать свои особенные культуры, достаточная политическая самостоятельность, всевозможная помощь и даже привилегии перед метропольным русским народом. В этих отношениях явлены в разной степени удачные попытки гармонично решить противоречие целого (Русской империи) и разномастных частей, обеспечивая свободу и тому и другому – всеобщую свободу на уровне национальных коллективов. Так же и побеждённые народы-агрессоры не разорялись (материально и культурно), но все ценные достижения их цивилизаций (включая язык) обретали свободную жизнь на, казалось бы, чуждых им просторах русской цивилизации.
За тысячелетие русский народ не терял свободы (а его государство – независимости) и сохранил уникальное лицо своей культуры перед внешним миром. Во внутренней жизни история Русского государства показала невиданные свободы крестьянских общин, народных собраний (Вече) и маргинализированных сообществ (казаки). Причём, без неразрешимого противостояния центральной власти (например, – кому идти в армию решала сама община, но количество рекрутов не подвергалось пересмотру, или казачья разбойничья вольница совмещалась с преданностью России и Православию).
Многочисленные бродяги и беглецы не подвергались массовым казням (как это было в Англии), но имели возможность найти такое пристанище, откуда «выдачи нет».
Законы никогда не играли решающей роли на русском пространстве, они всегда были «что дышло». Если для немцев характерно строгое следование правилам, то для русских их нарушение не является преступлением, но демонстрацией свободы (порой в форме куража), а осуждённые по закону преступники часто вызывали жалостное отношение в народе. Даже взяткодательство, приравниваемое на Западе к коррупции (разложению государства) в России приобрело такой эвфемизм – «договорились полюбовно».
Русское стремление преодолевать правила и законы (без злодейства) – это жажда жить по благодати и любви, в которой лишь и возможна свобода (волюшка вольная).
Совмещение свобод частного и общего характерно для каждого исторического этапа русского сообщества, которое описывается формулой: «Царь (общее) и Советы (частное)» или «демократический централизм».
Во все свои периоды Русский духовный мир не изощрялся в сатанинской хитрости, но обожествлял Правду, не искал жертв, но одаривал милостью, стремился стать (постепенно достигая этого) не царством закона, но благодати, не принуждения, но любви, не тотального порабощения, но всеобщей свободы. Поэтому вся его история – это установление и отработка механизма удержания социального равновесия в свободе.
Приобретённые за долгие века трудов духовное чутьё и имперские навыки не позволят русскому народу на грядущем этапе развития совершить прежние ошибки в окончательном утверждении так желаемой всеми людьми цели – мировой гармонии.

Список использованной литературы:
[1] Философский энциклопедический словарь. — М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983 (ст. «Развитие»).
[2] Джери Д., Джери Дж. Большой толковый социологический словарь. В 2-х томах: Пер. с англ. Н.Н. Марчук. М.: Вече, АСТ, 1999 (ст. «Социальное равновесие»).
[3] Ясперс К. - Истоки истории и ее цель (1978) Москва: АН СССР, Институт научной информации по общественным наукам (ИНИОН), 1978, вып. 2.
[4] Г. В. Φ. Гегель Лекции по философии истории, Санкт-Петербург, „Наука" 1993.
[5] Гардинер Патрик. Артур Шопенгауэр. Философ германского эллинизма / Пер. с англ. О.Б. Мазуриной. - М.: ЗАО Центрполиграф. 2003.
[6] Сови А. Общая теория населения. Том 2. Жизнь населения, Перевод с французского Ф.Р. Окуневой. — М.: Прогресс 1977.